— Очаровательное имя!

Сладкоежка посмотрела на меня исподлобья. Было видно, что ей очень хочется послать меня на три буквы, но не исключено, что следак инструктировал ее в конфронтацию со мною не вступать, поэтому она с трудом, словно они были из литой резины, растянула губы в улыбке. Как опытный сердцеед, я знал, что улыбка женщины — это уже приоткрытая дверка к ее… скажем… симпатии, поэтому принялся развивать успех и перешел «в нападение».

— Простите меня, Эсмеральда, — сказал я. — Я в прошлый раз наговорил грубостей… Как я могу загладить свою вину?..

По лицу любительницы монпансье прошла судорога. Она словно пыталась сохранить свою прежнюю маску, но не получалось. Бархатные интонации, которые я подпустил в свой голос, сражающая женщин наповал улыбка, делали свое дело. Эсмеральда таяла, как Снегурочка, под лучами весеннего солнышка.

— Ну я не знаю… — пробормотала она.

— После занятий я могу пригласить вас в ресторан?..

Я видел, что в душе ее происходит борьба. В конце концов, сладкоежка разлепила губы и пролепетала:

— Да…

— Договорились! — сказал я и вернулся к занятиям.

Когда я вышел из спортзала и направился в тренерскую, меня перехватила секретарша.

— Саша! — выпалила она, едва ли не на весь коридор. — Приходила эта… От капитана Киреева…

— Тише, тише… Я видел, — кивнул я. — Что она тебе сказала?

— Что я перехожу в ее подчинение…

— Эвона как!.. И это все⁈

— Нет, она потребовала, чтобы я рассказала о том, что ты делал сегодня.

— И что ты рассказала?

— Что ты готовился к занятиям.

— Ну так оно и было.

— Еще она потребовала записывать наши с тобой разговоры и твои — с родителями детей.

— Ну так и записывай… У тебя как в школе было с сочинениями?

— На отлично.

— Тогда тебе и карты в руки. Придумывай эти разговоры, чтобы было побольше подробностей… Ну там… погода, книги, кино… Любую фигню, которая взбредет в голову…

— Хорошо, я попробую… — не слишком весело откликнулась она.

Мне стало стыдно. Нельзя же так бессовестно эксплуатировать девочку, ничего не давая взамен. А что я ей могу дать? В ресторан я ее уже приглашал… О, придумал!

— Нина, а ты в кино не хотела бы сняться? — ошарашил я ее вопросом.

— В кино? — переспросила она. — А ты что, режиссер?

— Не совсем, но имею к этому виду искусства отношение…

— Здесь, у нас⁈ В Литейске?

— Как раз сейчас у нас создается киностудия, — сказал я. — Правда — любительская, при Доме Пионеров…

— А-а… — протянула она с разочарованием.

— Но тем не менее — хотела бы?

— Ну-у… я попробовала бы…

— Тогда я тебя приглашаю на пробы, — сказал я. — Мы как раз начинаем работу над новым фильмом… С приключениями и о любви…

Это была не то, что бы неправда, а скорее — импровизация. Во-первых, никаких проб мы пока не проводили и не собирались проводить, а во-вторых, будет ли в фильме любовь, я понятия не имел, но это все детали. Главное — закинуть наживку. И Ниночка клюнула.

— А когда приходить и куда? — спросила она.

— Об этом я сообщу дополнительно.

— Хорошо. Буду ждать.

— Вот! И не вешай нос. Прорвемся!

Для того, чтобы дополнительно приободрить секретаршу, я чмокнул ее в щечку и поспешил переодеться, надеясь, что Эсмеральда все еще меня ждет. Она ждала. Маялась на крылечке в норковой шубке. Понятия не имею, кто она капитану Кирееву, но одета — недурственно. Кстати, и Екатерина Семеновна, как выяснилось, — тоже. Откуда у скромного сотрудника ОБХСС такие деньги?.. Так может он вовсе не такой уж борец за интересы государства, каким хочет казаться? Впрочем, я тороплю события. Надо хотя бы выяснить, насколько они с Эсмеральдой близки?

— Ну что? — спросил я ее. — Ресторан «Старт» вас устраивает?

— Вполне!

Я предложил ей свою руку, и мы спустились с крыльца. Благо «Старт» совсем рядом с «Литейщиком», так что путь туда легко сошел за небольшую прогулку для аппетита. В ресторане моя спутница заказала себе телячью отбивную, порцию риса, салат оливье и пирожные на десерт. Я обошелся борщом и бифштексом без гарнира. Ну и заказал нам бутылочку «Мукузани». Эсмеральда с каждым съеденным кусочком и глотком выпитого вина становилась все разговорчивее. Правда, поначалу она болтала о разных пустяках, которые меня не интересовали, но потом в ее словах стали проскальзывать моменты, заставившие меня навострить уши.

— Мой муж для меня ничего не жалеет, — похвастала она. — И достать может все, что угодно… Его уважают в городе… Имеет значок «Отличник советской торговли»… Ну кому он, спрашивается, мешал?.. Нет, какая-то сволочь на него настучала в ОБХСС… Проверка за проверкой, проверка за проверкой… Ну и, как результат, инфаркт… Спасибо капитану Кирееву, разобрался… Вник во все детали дела и доказал, что все подозрения против Дмитрия Дмитриевича выеденного яйца не стоят… Они сейчас друзья…

— Неужто — общаются? — удивился я.

— Ну а что тут такого?.. Они же теперь не следователь и подследственный?.. Просто — хорошие друзья…

— Наверное, такой хороший и справедливый человек не только Дмитрию Дмитриевичу помог…

— Конечно! — подхватила моя поддатая — я не забывал подливать ей — собеседница. — Колесников, наш «автомобильный бог», не выкрутился бы из той истории со спекуляций запчастями, если бы не Сильвестр Индустриевич… Он доказал, что сотрудники городской СТО обманывали своего руководителя… А скандал с Плюшкиной помнишь?..

Похоже, она уже воспринимала меня, как своего. И хотя ни о какой Плюшкиной я и слыхом ни слыхивал, но утвердительно кивнул.

— Она бы сейчас на зоне перчатки шила, а не общагой командовала.

Я насторожился. Фамилию Аграфены Юльевны я не знал, не о ней ли речь?

— Так разве фамилия коменданта общежития Плюшкина? — удивился я.

— У Груньки-то? — с пьяной усмешкой переспросила Эсмеральда. — Да, нет!.. Это ее так прозвали за то, что у нее лишний раз было палку колбасы не выпросить… Вот от жадности и пострадала…

— А-а, ну да, точно…

— Так что, как ни крути… Если бы не Киреев, сейчас половина лучших людей города либо в тюрьме сидела, либо — на кладбище лежала…

— В самом деле, — пробормотал я. — Честный, благородный